Шайх Асандар Ибрагимов (1823-1887)
|
ДАЙДЖЕСТ ПРЕССЫ:
|
Зиярат шайха Асандара Ибрагимова (с. Бас-Гордали)Древний чеченский тайп гIордалой состоит из более чем десятка фратрий (некъе). С увеличением народонаселения в родовом ауле Гордали (чеч. ГIоьрдала), представители этого тайпа поэтапно расселялись по разным населённым пунктам Чечни. Таким образом, примерно в 1820 году часть гордалоевцев основала отсёлок недалеко от родового села, под названием Хашки-Мохк (чеч. Хьаьшти-Мохк). Исследователь Иван Попов, в октябре 1869 года пишет об этом следующее: «Хашки-Мохк – Гордалинской фамилии – при р. Гудермесе. Назад тому лет 50, несколько человек переселились из аула Гордали на землю, заросшую садами алычи и, вырубив деревья, образовали там поселение, названное харсин хачиш – алычовое. Впоследствии название это изменено в хашки, мохк – земля» [1].
Представители одного из ответвлений гордалинского тайпа, называемого Ирбаьхьин-некъе, тоже обосновались в отсёлке Хашки-Мохк. Их генеалогия состоит из цепочки старинных кавказских имён: СаIид – Габал – Ирбаьхьа – Асанча – Весанча – Бесанча – Iашми – ГIандура – ГIаьнчби – Акхтемед – Бибетар – Ташо – ИбрахIим. У последнего родилось три сына: Асанча, Асандар и Арсакхи [2].
В посемейных списках жителей Ичкеринского округа, составленных 15 марта 1867 года, семьи этих трёх братьев зафиксированы в составе жителей аула Хашки-Мохк. Под 155-м порядковым номером приводится: «Эсандар Ибрагимов – 30 лет от роду. Число душ мужского пола – 1, женского пола – 3. Рогатого скота – 6. Жена его Написат – 23 года, дочери: Напа – 3 года, Базак – 2 года».
Под следующим 156-м номером значится: «Арсакай Ибрагимов – 25 лет от роду. Число душ мужского пола – 4, женского – 2. Лошадей – 2, рогатого скота – 7. Жена его Садыхан – 20 лет; сыновья: Хаджи – 2 года, Арцу – 5 лет, Джазерар – 1 год; дочь Анай – 4 года».
Под 158-м номером записан: «Асанджи Ибрагимов – 60 лет от роду. Число душ мужского пола – 5, женского – 1. Рогатого скота – 4. Жена его Така – 30 лет; сыновья: Элдар – 15 лет, Илабай – 7 лет, Атабай – 3 года, Цурик – 1 год» [3].
Насколько достоверно переписная комиссия записывала состав семьи и возраст людей, сейчас трудно судить. По преданиям, Асандар был старшим из братьев и у него было три сына: Абубакар, Мухьаммад и ИбрахIим; у Асанчи были сыновья: Элаби, Атаби и Вара (смотрите Илабай и Атабай из посемейных списков); у Арсакхи: Джама, Джамаьлда, Илес и Эпенда. Кроме того, по документальным источникам у Асанчи был ещё сын Мажакай (чеч. Мажакхи, 1846 года рождения).
Согласно посемейным спискам 1867 года, Асандар родился в 1837 году [4]. Однако есть альтернативные источники, которые свидетельствуют, что он появился на свет в 1823 году [5]. Последняя версия нам кажется более достоверной. По сведениям из тех же посемейных списков, Асанча родился в 1807 году и, по всей видимости, он был старше, чем Асандар, так как у него в 1867 году имеются взрослые дети. Младший Арсаки родился в 1842 году [6].
Большинство представителей тайпа гIордалой стали последователями Кадырийского тариката, проповедуемого в Чечне шайхом Кунта-Хаджи Кишиевым и названного официальными властями «зикризмом». На это отчасти повлияло то обстоятельство, что дед шайха Кунта-Хаджи, по имени Шовхал, а также прадед Ама, проживали в ауле Гордали и были там же похоронены. Кроме того, двоюродный брат Кунта-Хаджи – шайх Маа (чеч. МаIа) из Мелчхи, тоже возводил своё происхождение к гордалоевскому роду. Такие родственные связи с шайхом Кишиевым сыграли большую роль в духовном поиске выходцев из аула Гордали.
Поэтому, все три брата: Асанча, Асандар и Арсаки Ибрагимовы тоже стали мюридами шайха Кунта-Хаджи Кишиева. По преданиям, шайх Ташу-Хаджи Саясановский очень уважал молодого Асандара и попросил Кунту-Хаджи уступить ему этого мюрида. Считается, что Асандар принял вирд и от Кунта-Хаджи, и от Ташу-Хаджи. Братья отличались строгим суфийским аскетизмом, вместо мягкой постели предпочитали спать на сплетённых из грубых прутьев настилах, а большую часть ночи проводили в религиозных бдениях и молитвах.
Шайх Асандар Ибрагимов не был грамотен, но отличался природным умом и сметливостью. Был до фанатизма набожным человеком, преданным учению мюридизма и зикризма. Поэтому он стал маазуном (помощником) шайха Кунта-Хаджи, который дал ему разрешение проповедовать своё учение среди верующих. Однако, Асандар не стал создавать собственный вирд, а принимал мюридов в общину Кунта-Хаджи.
В начале января 1864 года были арестованы и сосланы в Россию шайх Кунта-Хаджи, его брат Мовсар, а также пять векилей: Гушмазуко-Хаджи и Тарко Вагапов из Гойты, Абдуссалам Тутгиреев из Алхан-Юрта, Ковранука Талебов из Гехи и Телип Вагапов из Старых-Атагов. Из-за таких суровых и незаслуженных мер по отношению к праведникам, проповедовавшим мирное сосуществование с соседями и духовное очищение, в Чечне произошли народные волнения. С требованием выдать арестантов, 3000 зикристов двинулись к Шали и 18 января 1864 года произошло крупное вооружённое столкновение с царскими войсками под командованием генерал-майора, князя Туманова, получившее впоследствии название «Кинжальный бой». В этом сражении в числе своих односельчан участвовали также Асандар, Асанча и Арсаки Ибрагимовы. Шествие зикристов было расстреляно из пушек и огнестрельного оружия. Погибло до 150 мюридов [7].
После этих трагических событий, зикристы вынуждены были уйти в подполье. Многие «зачинщики Шалинского дела» подверглись административным ссылкам в разные губернии Российской империи. Во время этих массовых арестов последователей Кадырийского тариката, шайх Асандар избежал преследования властей благодаря покровительству своего односельчанина и однотайповца, подпоручика Чомака Ойшиева, наиба Даргинского участка Ичкеринского округа Терской области.
Спустя пять лет, 9 января 1869 года начальник Хасав-Юртовского округа П. Петухов пишет в своём письме начальнику Терской области М.Т. Лорис-Меликову:
«Из-за Аксая стало доходить следующее: на посёлке около аула Гурдали (Ичкерия) обратил на себя внимание молодой человек, по имени Гасандар. Он был до сих пор неграмотный, но теперь удивляет заявлением, что он знает Коран; считая это знамением своего призвания, он приглашает желающих подчиниться его воле добровольно, присоединиться для действий с наступлением весны. Гасандар обнаруживает, что у него есть сотрудник в Аргунском округе, но имени его не говорит; кроме того, уверяет, что к нему приезжают из Андии и приезжало два человека даже из земли черкесов (Кабарды)» [8].
Далее из письма Петухова следует, что Асандар (в документе – Гасандар), был принят за сумасшедшего и арестован властями. Закованный в цепи, он был доставлен к подпоручику Чомаку в участковую ставку Даргинского наибства. Здесь Чомак решил проверить духовное состояние арестанта и позвал на его испытание кадия Ичкеринского округа Шамиля Каратаева. Документ так и гласит:
«Испытания сделал сначала Кади Шамиль, но затруднился назвать испытуемого «сумасшедшим»; затем приглашён был какой-то учёный из Андии, этот нашёл его не только не сумасшедшим, но заслуживающим внимания. После этого, будто бы, Гасандар был освобождён и в настоящее время имеет 40 человек приверженцев» [9].
Таким образом, Чомак опять переубедил руководство, что Асандар Ибрагимов не оказывает никакого вредного влияния на своих соплеменников. Поэтому, начальник Ичкеринского округа А. Гросман в письме от 2-го февраля 1869 года из укрепления Ведено на имя начальника Среднего отдела Терской области Арзаса Артемьевича Тергукасова пытается загладить произошедший инцидент.
Он пишет:
«Милостивый государь, Арзас Артемьевич! Слухи, дошедшие из Ичкерии до подполковника Петухова и доставленные им начальнику области в письме, а копия которого препровождена ко мне Вашим Превосходительством, имели основанием следующий бывший три месяца тому назад случай. В ауле Хашки-Мохк Даргинского наибства, проживает чеченец, по имени Асандыр; у него по временам бывают припадки умопомешательства, как было это в первый раз – два года тому назад и в последний раз – три месяца. Во время припадков он впадает в исступление и как набожный мусульманин, и притом бывший последователь Кунты и теперь, вероятно, в душе зикрист, болтает всякий вздор мистического содержания» [10].
Совершенно очевидно, что русская администрация, продолжавшая в то время делать гонения на зикристов, употребляла такую уничижительную терминологию, как «припадки умопомешательства», «исступление» и «всякий вздор мистического содержания», подразумевая под этими понятиями состояние религиозного экстаза (чеч. шовкъ), в которое часто впадали наиболее рьяные исполнители обряда зикр. Заслуживает внимания и пояснение самого Гросмана, что Асандар «впадает в исступление» как набожный мусульманин, бывший последователь Кунты и в душе – зикрист. К сожалению, всё, что было чуждо для восприятия представителей русской культуры и христианского мира, тогда считалось диким и неестественным.
Совершенно очевидно, что русская администрация, продолжавшая в то время делать гонения на зикристов, употребляла такую уничижительную терминологию, как «припадки умопомешательства», «исступление» и «всякий вздор мистического содержания», подразумевая под этими понятиями состояние религиозного экстаза (чеч. шовкъ), в которое часто впадали наиболее рьяные исполнители обряда зикр. Заслуживает внимания и пояснение самого Гросмана, что Асандар «впадает в исступление» как набожный мусульманин, бывший последователь Кунты и в душе – зикрист. К сожалению, всё, что было чуждо для восприятия представителей русской культуры и христианского мира, тогда считалось диким и неестественным.
Далее начальник Ичкеринского округа пишет:
«Имея ввиду, что в среде чеченского населения подобные явления, если только обратят на себя внимание начальства – обращает и внимание людей, всегда довольных случаю потолковать; я приказал Чомаку тотчас освободить Асандыра, передав его как больного на поруки родственников, с тем, чтобы они, если понадобится усмирять его бешенство, сажали бы на цепь, а если пожелают, то чтобы обратились за медицинскою помощью к Окружному врачу.
Со времени отдачи Асандыра под надзор родственников, болезненные припадки у него не повторяются и живёт он мирно и ведёт себя безукоризненно. Что касается до того, что Асандыра посещают люди, желающие проникнуться его религиозными убеждениями, и что у него уже есть 40 человек последователей и в Аргунском округе сообщник; то самое тщательное расследование ничего подобного не обнаружило…
Доложив о неточности слухов, дошедших до г. Петухова, хотя и имевших кое-какое основание, я считаю необходимым высказать Вашему Пр-ву своё мнение, о болезни Асандыра и вообще о нередких у нас подобных той болезни явлениях. Прежде всего доложу, что я нисколько не сомневаюсь в том, что болезнь Асандыра непритворная и следствие – если не физических страданий, то усердной набожности, доводящей его до экстаза. Не стану отрицать, что Асандыр или подобные ему больные – не опасные люди; напротив, они могут быть опасны; но не иначе, как при благоприятных к тому условиях. Под такими условиями, между многими непредвиденными – я разумею полное невнимание к своим обязанностям лиц администрации и преследование таких людей, как Асандыр, деятельность которого ограничивается бредом сумасшедшего, или что тоже – делание таких людей героями. Действовать путём убеждения на фанатиков – бесполезно; преследовать же личности за религиозный фанатизм, когда он остаётся пассивным и не выражает стремления нарушить общественное спокойствие, значит задаваться весьма трудной задачей. Трудной потому, что в любом чеченском ауле поискавши, всегда найдётся немало людей одних с Асандыром убеждений. Поэтому я того мнения, что на таких людей, как Асандыр, не следует обращать серьёзного внимания, а следить только, чтобы не приобретал значения в населении и не обращали на себя его взоров. Если бы Асандыр успел в последнем, то конечно его, как опасного человека, следовало бы удалить, но пока он совершенно безвреден – я считаю не только бесполезным, но даже вредным трогать его.
Затем смею заверить Ваше Пр-во, что в Ичкеринском округе в настоящее время ни людей, ни толков, грозящих общественному спокойствию, не существует.
С истинным уважением и преданностию, имею честь быть покорнейшим слугою.
А. Гросман.
2-го февраля 1869 г., укр. Ведень» [11].
Со времени отдачи Асандыра под надзор родственников, болезненные припадки у него не повторяются и живёт он мирно и ведёт себя безукоризненно. Что касается до того, что Асандыра посещают люди, желающие проникнуться его религиозными убеждениями, и что у него уже есть 40 человек последователей и в Аргунском округе сообщник; то самое тщательное расследование ничего подобного не обнаружило…
Доложив о неточности слухов, дошедших до г. Петухова, хотя и имевших кое-какое основание, я считаю необходимым высказать Вашему Пр-ву своё мнение, о болезни Асандыра и вообще о нередких у нас подобных той болезни явлениях. Прежде всего доложу, что я нисколько не сомневаюсь в том, что болезнь Асандыра непритворная и следствие – если не физических страданий, то усердной набожности, доводящей его до экстаза. Не стану отрицать, что Асандыр или подобные ему больные – не опасные люди; напротив, они могут быть опасны; но не иначе, как при благоприятных к тому условиях. Под такими условиями, между многими непредвиденными – я разумею полное невнимание к своим обязанностям лиц администрации и преследование таких людей, как Асандыр, деятельность которого ограничивается бредом сумасшедшего, или что тоже – делание таких людей героями. Действовать путём убеждения на фанатиков – бесполезно; преследовать же личности за религиозный фанатизм, когда он остаётся пассивным и не выражает стремления нарушить общественное спокойствие, значит задаваться весьма трудной задачей. Трудной потому, что в любом чеченском ауле поискавши, всегда найдётся немало людей одних с Асандыром убеждений. Поэтому я того мнения, что на таких людей, как Асандыр, не следует обращать серьёзного внимания, а следить только, чтобы не приобретал значения в населении и не обращали на себя его взоров. Если бы Асандыр успел в последнем, то конечно его, как опасного человека, следовало бы удалить, но пока он совершенно безвреден – я считаю не только бесполезным, но даже вредным трогать его.
Затем смею заверить Ваше Пр-во, что в Ичкеринском округе в настоящее время ни людей, ни толков, грозящих общественному спокойствию, не существует.
С истинным уважением и преданностию, имею честь быть покорнейшим слугою.
А. Гросман.
2-го февраля 1869 г., укр. Ведень» [11].
Однако, вопреки мерам, принятым царской администрацией по отношению к шайху Асандару Ибрагимову, он имел влияние в народе и прослыл в Ичкерии святым [12]. Во время восстания Алибека-Хаджи Алдамова в апреле 1877 года, Асандар призывал мюридов поддержать мятеж и сам примкнул к повстанцам.
Читать дальше - стр 2